Лёйшель Марина

Египтянин*

Египтянин был смугл, красив,
и акцента его курсив
вырисовывался на губах,
на крахмальных листах рубах.
На ладонях моих, на пальцах
вышивались слова на пяльцах:

"Ты себя в меня перелей..."
Мусульманской любви елей
был на вкус горьковато-сладок.
Был скульптурно тяжeл и гладок
плеч египетских разворот.
И лилось мне на веки, в рот
то ль вино, то ли сок граната,
то ли ласковая соната.

Пересилив коварства боль,
всe ищу с переливом смоль,
всe ищу его пряный запах,
лесть кошачью на мягких лапах...
Искуситель, властитель, раб,
каждой женщине - свой араб.

*Стихотвторение призер конкурса "Таинство прикосновений"

Водолей

Ты кончился во мне.
Ты ещё длишь себя,
как день часы свои закатом продлевает.
Но мне тебя до боли не хватает
и, стиснув зубы, я прошу: \"Пусти!\"

Пусти одну туда, где ты моложе,
неведомее, жарче, темнокожей,
где белой пеной укрывает ложе
прилив морской
от любопытных птиц.

Природа пала перед нами ниц -
бездонны небеса,
песок ласкает спину...
В сознании рисуются картины,
одна другой свободней и смелей.

Твой звёздный знак,
должно быть, Водолей -
в стихии водной влажность губ алее...
Я продолжаюсь, я уже хмелею,
с собою сотворяя волшебство.

Последнее руки прикосновенье,
дурман - и разряжается томленье
любовной неги тихим торжеством.


Грех

Красавец, подтасованный судьбой,
ты - плоть всего лишь, бросившая вызов
покою, воле, праведной привычке.
Чуть было не рванулось за тобой
"веленье сердца", взятое в кавычки.

Без-умна страсть, не ведает, не знает,
куда заводит, для чего пленяет
в объятия свои на краткий миг,
пронзающий иглой живые нервы.
Как будто ты - таинственный мой первый,
так остро и блаженно забытьё.

Елейным околдована питьём,
душа не прекословит, не перечит,
влеченью вслед играя в одинокость.
Горящая желаньем волоокость -
её притворства обнажённый след.

Не приняли сражения в ответ
полынности мужского поцелуя
ни крепость совести, ни стражники предела.
Что ладан горький в стоне аллилуйи
в сравненьи с запахом взволнованного тела!

Усталость, страх, печальная простуда
мне в отомщенье за нетерпеливость.
Но всё проходит, и недолга лживость
раскаянием кончившего блуда.

Неужто я когда-нибудь забуду
тобою, грех, дарованную милость?

Протягиваю руку вам...

Протягиваю руку вам, собратья по перу!
Мужчины, женщины, обычные в миру,
вы приняли обет неравнодушья, скорби
по взрывам пошлости, что горизонты горбят.
И как бы ни звались вы в ваших кельях,
какое б тайно ни заваривали зелье,
чтоб слову Божию доверить благодать,
нам никогда вражинами не стать.
Грустить над судьбами загубленных поэтов
и поклоняться трауру портретов
мы будем вместе, у плеча плечо.
В обиду впасть, не усмирив гордыню,
попутал чёрт. Давайте же отныне
любить друг друга. Нас - наперечёт...


Зима проходит мимо...

Я чувствую,
как в валенках зима
проходит мимо.
От её тулупа
овчинкой пахнет
детской мягкой шубки.
Когда-то я,
обветривая губки,
в снежки играла.-
посмотри на снимок!
Неужто это я
из рукавички
кормила снегом
глупую сестричку,
заглядывая в окна боязливо -
был строг отец,
и мама несмешлива!

Стеснялась я тогда
пунцовых щёк,
которыми теперь
могла б гордиться.
Мой зрелый пыл
для зимних холодов
и их забав
давно уж не годится.
За чашкой чая
в утреннем кафе
заглядываю в окна боязливо,
хоть нет отца
и мамы несмешливой.

Но так же чувствую,
как в валенках зима
проходит мимо.
От её тулупа
овчинкой пахнет
мягкой детской шубки,
и девочки, обветривая губки,
в снежки играют.

Меня, должно быть,
втайне презирают.

Стихолечение

Ах это тайное уменье
иных миров коснуться строчкой,
их сердцевинное биенье
остановив одной лишь точкой!

И обменяв рукопожатье
на бестелесность вдохновенья,
незримый образ удержать бы
и превратить в стихотворенье,

Не упустить скольженья рифмы
по быстроглади подсознанья,
не оттолкнув её на рифы
и мелководье забыванья...

В земную жизнь перенесённый
небесный росчерк мимолётный
есть чей-то перечень спасённый
душевных радостей спалённых,

И кем-то смысл обретённый
пути потерь и отречений -
стихов, случайно перечтённых,
успокоенье и леченье...