Александр Блок (Строфы века)

Род. в Петербурге. Ум. в Петрограде. Отец был профессором права в Варшавском университете, а мать литературной переводчицей. Юность провел с дедушкой - ректором Петербургского университета, где Блок изучал юриспруденцию и филологию. Россия была "прекрасной дамой" Блока, черты которой он находил то в женщине, раздавленной колесами, то в острожной тоске мимолетного взгляда из-под крестьянского платка. Блок был певцом распада и в то же время его беспощадным обвинителем - тем самым гумилевским аистом на крыше, видящим сверху, как в город с кораблей "пробирается зараза". Когда один из критиков обвинил Сологуба в том, что "передоновщина" в нем самом, Блок горько заметил: "Передонов — это каждый из нас". Беспощадность к эпохе Блок начинал с беспощадности к самому себе. Однажды он проронил: "В большинстве случаев люди живут настоящим - то есть ничем не живут". Революцию Блок воспринял как историческое возмездие за распад уже сильно пованивавшей монархии. Встретив Маяковского ночью в революционном Петрограде, Блок сказал: "Костры горят... Хорошо...- И добавил:- А у меня в деревне библиотеку сожгли..." Призывая "слушать музыку революции", Блок тем не менее предвидел удушение российской культуры после того, как свершилось мрачно-ерническое предсказание Пушкина: "Кишкой последнего попа последнего царя удавим". Царь, кажется, действительно оказался последним, а вот страдания народа оказались далеко не последними. "Но покой и волю тоже отнимают... Не ребяческую волю, не свободу либеральничать, а творческую волю и тайную свободу..." Для Блока в предстоящем торжестве кровавого бескультурья места не было. С одной стороны, его пытались "поставить на службу революции", читали в агитбригадах конец "Двенадцати" так: "В белом венчике из роз - Впереди идет матрос". С другой стороны, ему демонстративно не подавали руки за то, что он "продался большевикам". Волошин по-своему толковал конец поэмы так: большевики ведут Христа на расстрел. Христианского смысла поэмы не уловил никто, потому что формула "кто не с нами, тот против нас" была свойственна не только красным, но и белым. А Блок не был ни тем, ни другим. Он, как большой поэт, не мог быть примитивно одноцветен. Кто-то точно сказал, что "Блок умер от смерти". Блок умер вместе со своей эпохой, с ее культурой, одинокими обломками которой остались Ахматова, Цветаева, Пастернак.
Источник: Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск-Москва, "Полифакт", 1995.

Евгений Евтушенко